После смерти Льва Иосифовича Гительмана в сентябре 2008 года в петербургском театральном пространстве возникло ощущение пустоты. Он был не только высоким интеллектуалом, но и совестью театроведения. Судьбе было угодно, как всегда, продемонстрировать совпадения и парадоксы. Через месяц случился 70-летний юбилей Юрия Михайловича Барбоя. В день празднования юбилея в Доме актера стало понятно, что новым лидером театроведения стал его постоянный полемист – Барбой.

Заслугой Барбоя было то, что всю жизнь он стремился найти границы театра, вновь и вновь дать определение театральному искусству. Поэтому его суждения, его оценки опирались не на субъективные ощущения, а на осмысленную позицию. В предисловии к своей последней книге «К теории театра» он цитирует известную формулу Эрика Бентли: А играет В на глазах у С. Конечно, мы понимаем, что сейчас в театре А не обязательно играет, С – не только смотрит, В может отсутствовать. Но самое главное, что у Барбоя была осмысленная и конкретно сформулированная позиция – то, чего не хватает современному театроведению.

В течение последних десятилетий Барбой единственный сохранял связь постсоветской театральной критики и теории театра. Именно в этом – продолжение гвоздевско-германовской традиции: единство теории, истории и театроведческой практики.

С другой стороны – нельзя не видеть потенциальную опасность такой единичности – опасность в монополизме. Очевидно, что в культуре монополия одного театра, одного метода, одного журнала, одной теории – всегда ведет к утрате профессионализма и преемственности поколений. Барбой последний, кто поддерживал связь теории и практики. После его ухода эта связь оказалась никем не подхвачена.

Юрию Михайловичу в театроведческом раю простятся все грехи. Хотя бы за то, что он в советские годы демонстративно ушел с должности завлита Театра комедии – в знак протеста против запрета спектакля и в знак солидарности с режиссером