25 веков театроведения
Уильям Хэзлитт — театровед без театроведения
Вадим Максимов
Глубокие знания и острый критический ум позволили Хэзлитту увидеть и объяснить новые тенденции в английской литературе, живописи, театре.
Уильям Хэзлитт (1778–1830) родился в Мейстоне (Англия), в семье пастора. Учился в духовном колледже. Увлекся философией. Его первое сочинение – трактат «О принципах человеческих поступков» еще связан с просветительским мировоззрением. Под влиянием С. Кольриджа и У. Вордсворда проникается идеями романтизма и начинает литературную деятельность. Параллельно занимается живописью. В начале XIX века едет в Париж, работает в Лувре. С 1810 г. постоянно живет в Лондоне и сосредотачивается на критической деятельности. Публикует в различных газетах и журналах статьи по многим вопросам. Эти статьи и эссе собраны в 1817 году в двухтомник «Круглый стол».
Он увидел в дебюте Эдмунда Кина новые возможности актерского искусства – Кин создает именно трагические образы, соответствующие драматургии Шекспира. О шекспировских ролях Кина – Шейлок, Отелло, Макбет – Хэзлит писал: «Можно утверждать, что если бы Шекспир снабдил свои пьесы режиссерскими указаниями для актеров, он писал бы их так, как играет Кин»[1]. Новаторство в дебютной роли Шейлока Хэзлитт видит в психологическом наполнении и органичности персонажа, ранее считавшегося комическим. Однако полагает необоснованным актерское оправдание роли «злодея».
Театроведческое чутье Хэзлитта проявилось в том, что через несколько лет Хэзлитт полностью признает киновскую трактовку Шейлока, поняв, что дело не в создании положительного или отрицательного характера, а в художественной целостности образа вне моральных категорий. Таким образом Хэзлитт провозглашал новую романтическую эстетику и новый театральный язык.
В ролях Кина Хэзлитт видит сложную психологическую характеристику, соответствующую эпохе романтизма, и стремительную динамику образов. И он же отмечает продуманное конструирование Кином своих ролей.
В 1817 г. выходит книга «Характеры в пьесах Шекспира», в которой значение великого драматурга было решительно переосмыслено. Он видит трагедии прежде всего глазами зрителя. Персонажи Шекспира противоречивы и целостны одновременно. Вот характеристика Леди Макбет: «Грандиозность ее решимости почти равна степени ее вины. Она поистине великая злодейка, она вызывает только ненависть, но мы скорее боимся ее, чем ненавидим»[2].
Анализируя «Гамлета», Хэзлитт сосредотачивается на главном герое, и его Гамлет приобретает черты романтика. Поэтому становится актуальным и вневременным: «Гамлет как персонаж стоит совершенно особняком. Он наделен не силой воли или даже страсти, но обостренностью мысли и чувства. В Гамлете нет почти ничего от героя: это юный неискушенный принц, исполненный пылкой восторженности и обладающий душевной чуткостью; являясь игрушкой обстоятельств, он пытает судьбу, исследует свои переживания и вынужден ввиду необычайности своего положения изменять природному внутреннему складу»[3].
В опубликованный очерк о «Гамлете» Хэзлитт включил и рецензию на исполнение Гамлета Эдмундом Кином. Критик сравнивает его с исполнением Кембла: «Гамлет мистера Кина чересчур раздражителен и тороплив, Гамлет мистера Кембла чересчур осмотрителен и строг. Манера игры последнего утрированно подчеркнута. Обычным репликам и замечаниям он придает жестокость, граничащую с едкой злобой. В Гамлете нет ничего подобного»[4]. Предпочтение отдается Кину, потому что это – трагический актер, соответствующий образу Шекспира.
В очерк о «Макбете» Хэзлитт включает описание роли Леди Макбет в исполнении Сары Сиддонс, которую считает величайшей трагической актрисой эпохи: «Это сильнее самой природы. Возникало чувство, будто высшие силы снизошли на землю, чтобы ужаснуть мир волшебством ее красоты»[5]. Тем самым Хэзлитт отвергает принцип соответствия шекспировских героев реальным людям и выдвигает в качестве критерия самостоятельную театральную природу.
У Хэзлитта герои Шекспира современны и грандиозны, сверхреальны. Шекспир становится романтиком на все времена. Но что еще важнее, Шекспир неотделим от сцены, а современная сцена – от Шекспира.
Для истории шекспироведения Хэзлитт определил на многие десятилетия восприятие Шекспира как творца величайших сценических характеров. В этом его новаторство, но и создание незыблемого канона. Именно этим каноном спровоцирована критика Шекспира на рубеже XIX–XX веков – желанием сбросить канон.
Романтическое понимание Шекспира Хэзлиттом въелось в сознание столетий. Так открытия Хэзлитта продолжают быть актуальными, но теперь не открывая Шекспира, а отягощая его, лишая (даже Сьюзен Сонтаг) видения структуры конфликта и вторичности характеров в шекспировских структурах.
После успеха своей книги Хэзлитт продолжает исследовать шекспировскую эпоху. В частности, публикует «Лекции о драматической литературе в царствование королевы Елизаветы» (1820). В 1820-е годы Хэзлитт путешествует по Европе и публикует «Путевые заметки». В 1821 г. вышли «Застольные беседы», включающие очерки о живописи, литературе, о задачах критики, об общественных проблемах. Книга была переведена на французский язык в 1825 г., ее высоко оценил А.С. Пушкин.
После смерти Хэзлитта в 1830 году была опубликована его четырехтомная биография Наполеона, которой он отдал последние годы жизни.
Театроведческое чутье Хэзлитта проявилось в том, что через несколько лет Хэзлитт полностью признает киновскую трактовку Шейлока, поняв, что дело не в создании положительного или отрицательного характера, а в художественной целостности образа вне моральных категорий. Таким образом Хэзлитт провозглашал новую романтическую эстетику и новый театральный язык.
В ролях Кина Хэзлитт видит сложную психологическую характеристику, соответствующую эпохе романтизма, и стремительную динамику образов. И он же отмечает продуманное конструирование Кином своих ролей.
В 1817 г. выходит книга «Характеры в пьесах Шекспира», в которой значение великого драматурга было решительно переосмыслено. Он видит трагедии прежде всего глазами зрителя. Персонажи Шекспира противоречивы и целостны одновременно. Вот характеристика Леди Макбет: «Грандиозность ее решимости почти равна степени ее вины. Она поистине великая злодейка, она вызывает только ненависть, но мы скорее боимся ее, чем ненавидим»[2].
Анализируя «Гамлета», Хэзлитт сосредотачивается на главном герое, и его Гамлет приобретает черты романтика. Поэтому становится актуальным и вневременным: «Гамлет как персонаж стоит совершенно особняком. Он наделен не силой воли или даже страсти, но обостренностью мысли и чувства. В Гамлете нет почти ничего от героя: это юный неискушенный принц, исполненный пылкой восторженности и обладающий душевной чуткостью; являясь игрушкой обстоятельств, он пытает судьбу, исследует свои переживания и вынужден ввиду необычайности своего положения изменять природному внутреннему складу»[3].
В опубликованный очерк о «Гамлете» Хэзлитт включил и рецензию на исполнение Гамлета Эдмундом Кином. Критик сравнивает его с исполнением Кембла: «Гамлет мистера Кина чересчур раздражителен и тороплив, Гамлет мистера Кембла чересчур осмотрителен и строг. Манера игры последнего утрированно подчеркнута. Обычным репликам и замечаниям он придает жестокость, граничащую с едкой злобой. В Гамлете нет ничего подобного»[4]. Предпочтение отдается Кину, потому что это – трагический актер, соответствующий образу Шекспира.
В очерк о «Макбете» Хэзлитт включает описание роли Леди Макбет в исполнении Сары Сиддонс, которую считает величайшей трагической актрисой эпохи: «Это сильнее самой природы. Возникало чувство, будто высшие силы снизошли на землю, чтобы ужаснуть мир волшебством ее красоты»[5]. Тем самым Хэзлитт отвергает принцип соответствия шекспировских героев реальным людям и выдвигает в качестве критерия самостоятельную театральную природу.
У Хэзлитта герои Шекспира современны и грандиозны, сверхреальны. Шекспир становится романтиком на все времена. Но что еще важнее, Шекспир неотделим от сцены, а современная сцена – от Шекспира.
Для истории шекспироведения Хэзлитт определил на многие десятилетия восприятие Шекспира как творца величайших сценических характеров. В этом его новаторство, но и создание незыблемого канона. Именно этим каноном спровоцирована критика Шекспира на рубеже XIX–XX веков – желанием сбросить канон.
Романтическое понимание Шекспира Хэзлиттом въелось в сознание столетий. Так открытия Хэзлитта продолжают быть актуальными, но теперь не открывая Шекспира, а отягощая его, лишая (даже Сьюзен Сонтаг) видения структуры конфликта и вторичности характеров в шекспировских структурах.
После успеха своей книги Хэзлитт продолжает исследовать шекспировскую эпоху. В частности, публикует «Лекции о драматической литературе в царствование королевы Елизаветы» (1820). В 1820-е годы Хэзлитт путешествует по Европе и публикует «Путевые заметки». В 1821 г. вышли «Застольные беседы», включающие очерки о живописи, литературе, о задачах критики, об общественных проблемах. Книга была переведена на французский язык в 1825 г., ее высоко оценил А.С. Пушкин.
После смерти Хэзлитта в 1830 году была опубликована его четырехтомная биография Наполеона, которой он отдал последние годы жизни.
[1] Цит. По: Гительман Л.И. Зарубежное актерское искусство XIX века. Хрестоматия. СПб., 2002. С. 238
[2] Хэзлит У. Макбет. Пер. с англ. яз. А. Даревского // Записки Санкт-Петербургской театральной библиотеки. Вып. 12/13. СПб., 2014. С. 120.
[3] Хэзлитт У. Гамлет. Пер. С.А. Сухарева // Хэзлитт У. Застольные беседы. М., 2010. С. 368.
[4] Там же. С. 372.
[5] Хэзлит У. Макбет. Пер. с англ. яз. А. Даревского // Записки Санкт-Петербургской театральной библиотеки. Вып. 12/13. С. 122.
[2] Хэзлит У. Макбет. Пер. с англ. яз. А. Даревского // Записки Санкт-Петербургской театральной библиотеки. Вып. 12/13. СПб., 2014. С. 120.
[3] Хэзлитт У. Гамлет. Пер. С.А. Сухарева // Хэзлитт У. Застольные беседы. М., 2010. С. 368.
[4] Там же. С. 372.
[5] Хэзлит У. Макбет. Пер. с англ. яз. А. Даревского // Записки Санкт-Петербургской театральной библиотеки. Вып. 12/13. С. 122.
Вадим Максимов
Все «25 веков театроведения»
