Есть запись последнего концерта Марлен Дитрих – Лондон, 1972. В течение часа актриса в блестящем платье и белых мехах, одна перед опущенным занавесом в луче прожектора поет песни эпохи своей славы. Скупая пластика, полуулыбка, немецкая выправка. Надменная дива, которая даже не смотрит на зрителя. Но зрителю невозможно оторвать глаз от неё.

Зритель охвачен «великим пожаром», который вызван в нем не силой показанных эмоций и переживаний – скорее их отсутствием, но самим фактом появления исполнителя на сцене, его безупречным мастерством. (Можно сказать, что это воплощение формулы Дидро: «Отсутствие чувствительности порождает величайших актеров»).

При этом Дитрих остается Дитрих, и существует она одновременно в двух ипостасях: мы видим великую актрису и шикарную женщину. И то, и другое здесь – художественный образ. Актриса + маска + зритель = пустое пространство.

В спектакле-концерте «Великий пожар» режиссер Олег Ерёмин использует тот же прием: стоя весь спектакль посреди пустой сцены, актриса Мария Лопатина произносит длинный текст один на один со зрителем – даже не пытаясь менять маски и роли. Роль актрисы – играть актрису, которая исполняет текст «Великого пожара».

Текст Роланда Шиммельпфеннинга полон бытовых деталей и персонажей-типажей, однако автор не дает ему скатываться в бытовую драму, на каждом новом повороте сюжета он переводит его в метафорический, притчевый план. Ручей, разъединяющий два села, за год превратился в реку, река разлилась в море, море вынесло героев в океан. За год местные жители пережили великие катастрофы и беды. Кто-то умер, кто-то разбогател. Кто-то так и не соединился с возлюбленным. Каждый остался безучастен к чужой беде и каждый одинок перед лицом смерти.

Так же – «как бы» – безучастна актриса, произносящая текст через свою сценическую маску.

Но это нельзя назвать литературным театром, потому что спектакль строится не на тексте.

Современный театр в стремлении к горизонтальности отказывается от идентичности, структуры, иерархии. Отказывается от категории эстетического в пользу социального исследования, политического высказывания, новой подлинности (хотя исторически для театра это скорее шаг назад, чем вперед). Отказывает зрителю в удовольствии быть зрителем. Удовольствии одновременно интеллектуальном и чувственном. Отказывает режиссеру и актеру в мастерстве. Ученику – в учителе. Искусству – в действенной силе.

Силе, способной вызвать «великий пожар» эволюцией чистой формы, которая не предполагает развития характера.