Спектакль «Сад наслаждений» – серьезный вклад петербургского театра кукол в эстетику визуального театра. Хорошо известно, что визуальный театр существует на грани изобразительного искусства и пластического театра, на преодолении законов каждого из них. В данном случае рассматривается типология театра кукол, а живописность определяется материалом, взятым за основу. Точно так же, как для современного драматического театра драматургия становится лишь отправной точкой, основой, так и в «Саде наслаждений» – картины Босха послужили лишь поводом для сценической фантазии. Они не иллюстрируются, не оживают, как например в «СНАХ БОСХА» монреальского театра-цирка «7 пальцев», который был показан на Театральной олимпиаде. Это другой театр.

Далее чередуются сцены дуэтов – пары любовников в саду – Сад наслаждений. Возникающие пары отличаются разнообразием, но это следствие различных технических приемов. Опять-таки сюжет не в многообразии любви, а в самом возникновении театральных форм. Зарождающаяся любовная идиллия приводит к противостоянию серых тканей и серого грима с ярко-красными платьями.

Следующие сцены определяются включением в материал реальных предметов. Сперва это камни, падающие с неба, потом реальное яблоко, предназначенное для Евы. Реальное яблоко превращается в куклу (еще одна форма персонажа), но тут же съедается. Появление персонажа с блюдами приводит к возникновению биообъекта – человека-тарелки. Последняя сцена этой части спектакля происходит с использованием диодных ламп, которые в конце концов складываются в холодный костер. А сказочный сад превращается в инкубатор.

В предпоследней сцене происходит дальнейшее развитие сюжета. Это сцена «вознесения» – это не создание фигур и тел, а перерастание одного тела в другое, возникновение «лестницы тел», которые стремятся вверх. И эта цепочка пронзается световым лучом. Очень эффектный технический прием, который дает новый уровень развития действия. Но процесс вознесения на небо сменяется аналогичным процессом возвращения на землю.

Попытка интерпретации и расшифровки образов вряд ли помогут в определении эстетики спектакля и его художественной ценности. Смысл спектакля в противоречии материала живых тел и формирующихся «биокукольных» персонажей. Конечно, персонажи взаимодействуют, выстраивают линии отношений. Но сюжет именно в их Создании.

Можно говорить о разрозненности и разнонаправленности предложенного развития сюжета, но эти качества вызваны разнообразием технических приемов и не претендуют на единство действия. Тем не менее, финальная сцена достигает целостности. Это сцена омовения. На актрису надевают платье и обливают водой, в финале тело возносится, а мокрое платье остается пустым. Человек сотворяется, но и закономерно исчезает.

Возникает подозрение, что форма спектакля навеяна не образностью Босха, а театральностью, например, спектакля Димитриса Папаиоанну «Великий укротитель», в котором принципы создания образа из нескольких тел и возникновение персонажа «из-под земли» так же являются определяющими. Однако сюжет «формообразования» не обладает в спектакле Папаиоанну целостностью, а приводит к калейдоскопу великолепных, самостоятельных картин. Сюжеты обоих спектаклей зависят от технических и при этом содержательных приемов. Но только в «Саду наслаждений» действие сцементировано непрерывной актерской работой минимального количества исполнителей (их пятеро: Ася Галимзянова, Кристина Цуркан, Максим Максимов, Денис Полевиков, Ролан Мукминов). Именно они создают единство действия, да еще и в крайне ограниченном пространстве. То есть, исполнительский момент (специфический в кукольном театре, требующий постоянного присутствия) также включается в сюжет спектакля.

Режиссеру Евгению Корнягу удалось не только перевести визуальные образы в сценическую драматургию, но и сохранить баланс между строгой (по природе кукольной) формой и живым актерским наполнением. Не менее ценно, что никто из актеров не «тянет одеяло на себя», складывается великолепный актерский ансамбль. Невозможно не сбиться на интертекстуальность: возникает ассоциация с мейерхольдовской формулой Иль-Ба-Зай, с «группой лиц без центра». Можно сделать вывод, что этот неожиданный современный спектакль, вписывающийся в направление визуального театра, удивительным образом сочетает в себе эстетику театрального конструктивизма, эстетизм с природой кукольного театра.